От «Красной трубы» до шишкинского леса

В Волжском прошла персональная выставка 80-летнего художника-самоучки Леонида Царикова

Маленький Ленька, кажется, рисовал всегда. Годы были трудные, бумаги и карандашей не было, поэтому первые творения нацарапаны на бересте угольком из русской печки.

Картина сажей

Когда Леня пошел в школу, мама покупала ему пустые бумажные мешки, он их разрезал и сшивал в тетрадку. Карандашей не было, только ручки.

– Чернила мы делали из печной сажи с водой, они были черные, насыщенные, тягучие и хорошо писали. Но через два дня все надписи так размазывались, что прочитать что-либо было невозможно.

Именно этими чернилами Леонид Цариков нарисовал первый пейзаж – высоковольтные линии, провода и гнущиеся от ветра березы. Учитель долго смотрел на рисунок и забрал его себе на память.

– Впервые краски попали в мои руки, когда мне было 10 лет. Их привез с Дальнего Востока дядя, он немного рисовал. Как пользоваться ими, я не знал, поэтому мазал от всей души и за два раза израсходовал все!

На карманные деньги Ленька покупал репродукции картин и часами вглядывался в них, пытаясь разгадать секрет мастерства великих художников. И рисовал, рисовал, рисовал… Чаще всего это были пейзажи деревни Фирсановки под Кемерово, где каждое лето мальчик гостил у бабушки с дедушкой.

Металлург-художник

В 1947 году в стране был массовый голод. Но, несмотря на все сложности и послевоенную разруху, со всего Советского Союза собрали учеников и отправили в «Артек».

– Пионерский лагерь был полностью разгромлен. Нас расселили в огромные палатки, на 32 койки каждая. Лежа на кровати, я каждую ночь перед сном, как молитву, читал на потолке: «Эти палатки подарены Красным Крестом, возглавляемым Элеонорой Рузвельт».

Ребят хорошо кормили и устраивали различные экскурсии: грот Пушкина, домик Чехова, прогулка на горное озеро и ночевка на горе Аю-Даг. В пионерском лагере Леня беззаветно влюбился – в море. И после школы даже хотел поступить в Высшее морское училище имени Макарова. Но ему категорически запретил дядя, всю войну прослуживший на флоте. Пришлось идти учиться в Сибирский металлургический институт в Новокузнецке (тогда он назывался Сталинск). Днем постигал основы литейного производства и чертил детали машин, а по вечерам рисовал вместе с соседом по комнате. Именно он научил художника-самоучку пользоваться масляными красками.

– Я не сразу понял, что не за счет одного цвета достигается красота картины, а за счет их сочетания, – улыбается Цариков.

После института молодых специалистов послали на три месяца учиться на московский завод «Красная труба».

– Все свободное время я пропадал в Третьяковской галерее. «Нюхал» картины, как говорят художники, разглядывал со всех сторон. Особенно нравился Шишкин. У него настолько живые, реалистичные картины, смотришь – и кажется, что это не мазок краски, а кусочек настоящего мха, похожий на тот, что мы с дедом собирали. Это было удивительно: вблизи – мазня мазней, а отойдешь подальше – картина сияет.

Горы на память

В 25 лет у Леонида появилось новое серьезное увлечение.

– Мой друг уговорил поехать в альплагерь. Мы прошли медицинскую комиссию и получили бесплатные путевки в спортивном клубе «Буревестник». Первые дни нас учили теории: как восходить по травянистому склону, двигаться по леднику, по насыпи, как завязывать узлы, рубить ступеньки, надевать "кошки". После этого экзамен и восхождение на простенькую вершину. В горах необыкновенно красиво: прозрачный воздух, огромные звезды и яркая зелень на фоне снежных вершин. Я пытался запечатлеть это, делая наброски в блокноте.

Цариков побывал на Кавказе, Алтае и Алатау.

– Больше всего запомнились горы Алтая. И вот почему. Я всегда хотел увидеть эдельвейс, изображенный на наших альпинистских значках. В Альпах он считается очень редким цветочком, потому что растет высоко-высоко в горах и достать его трудно. А на Алтае он рос у нас за баней. Но когда я увидел эдельвейс, был разочарован – он оказался совсем маленьким и невзрачным, – смеется художник.

В 1969 году Царикова направили по вызову на Волжский трубный завод. Он приехал в Волгоград, спустился по Аллее героев и опустил ладони в воду – как в песне «Течет Волга». Это была программа-минимум. А после началась напряженная работа. Завод только начинал строиться, и Цариков, как начальник технологического бюро, курировал монтаж оборудования.

– Цех огромный, площадью 40 гектаров, иногда за весь день на улицу ни разу не выходил. Ко мне родители приехали погостить на неделю, а я их видел от силы два часа. Уходил утром – они еще спали, приходил поздно вечером – уже спали.

Как только удавалось выкроить свободную минутку, художник хватался за карандаш. Рисовал по памяти родную Фирсановку, горы Алтая, море. Цариков даже не представляет, сколько картин накопилось за годы творчества. Часть раздарена друзьям, часть расставлена по углам крохотной квартирки.

– У меня нет ощущения завершенности работы, постоянно хочется что-то доделать. Но знакомый художник объяснил, что только сам автор определяет, когда он закончил картину. «Никогда не берись доделывать, – сказал он, – будет только хуже! Если кажется, что нужно что-то доработать, – сделай копию и пробуй на ней». Посмотрите на «Бурлаков на Волге» Репина – как выписаны все лица, а угол – просто холст. Но картина законченная.

Сейчас у самодеятельного художника много времени на любимое увлечение. И он продолжает творить, вдохновляясь примером Ивана Айвазовского, который создал свою самую знаменитую работу «Среди волн» в 81 год. Быть может, и Леонид Цариков нарисует свой главный шедевр немного позже.