Все семьи должны быть многодетные!

Известные волгоградцы из многодетных семей вспоминают свое удивительное детство.

«Всем лучшим во мне я обязан семье!»

Владимир Овчинцев, поэт и прозаик, председатель Волгоградского отделения Союза писателей РФ:

– Мне повезло – нас у родителей было семеро, самое счастливое число. Отец-котельщик на «Баррикадах» (кстати, нашей династии там уже 300 лет!), мама трудилась там же. Главный лозунг – «Все счастье в детях!». Родители много работали, жили мы дружно, но бедно. Главной проблемой было запастись картошкой и капустой на зиму. Так приходило понимание, с каким трудом все достается в жизни, какова цена каждой копейки. Спорить с отцом или матерью, или не выполнить свои обязанности по дому, а они у нас были распределены четко, – такое в голову не приходило никогда.

Я знал, что был у отца любимчиком. Мама за это частенько ему выговаривала. Так отец, узнав, что я мечтаю научиться играть на баяне, взял ссуду 1385 рублей, чтобы купить мне желанный инструмент. Это было значительной для нашего тогдашнего бюджета суммой, получка отца равнялась 1500 рублям.

На все семейные праздники я играл на баяне, отец на мандолине, пели. Самым дорогим праздником считался у нас День Победы.

Родители всегда умели радоваться нашим даже незначительным достижениям. Я помню, как они гордились, когда у меня стали получаться стихи, когда я познакомился с Маргаритой Агашиной.

Думаю, не будь моя семья многодетной, я бы не научился труду, не научился бы надеяться только на себя, не понимал бы до конца ценности слова «семья». Я мечтал о многодетной семье. Хотел пятерых, ведь от детей столько света и радости, но получилось, к сожалению, только трое! (улыбается)

«Мы называли родителей на «вы»

Раиса Скрынникова, председатель ВРОООБФ «Российский детский фонд»:

– Я постоянно вспоминаю свою семью. Вот, представьте, нас восемь кровных братьев и сестер и еще четверо приемных детей. Мама находила время для всех и каждого. До сих пор удивляюсь, как она, имея только три класса образования, знала столько стихов наизусть, стремилась к чтению и музыке.

В селе тогда книги были в диковинку, «непонятной и ненужной» вещью, а мама стремилась купить новую. Ее не понимали, считали странной.

Знаете, когда мамы не стало, мы случайно нашли ее завещание. Каждому из нас она отписала книги, учитывая наш «вкус». Мне достался Горький, Маяковский. Перечитывая их, я как будто перечитываю свое детство, щемит сердце.

В доме всегда было интересно. Каждый вечер чему-то посвящался. Например, сегодня – поэзии. Каждый из нас читал наизусть стихи, потом велись разговоры за общим чаем. На следующий день объявлялся вечер музыки. Каждый уже с утра разыскивал пластинку «своего» композитора, чтобы вечером на патефоне представить ее «публике».

Были вечера, посвященные художникам. Мы вырезали картинки – репродукции, наклевали их на картон, обсуждали. Шел постоянный обмен впечатлениями, и это было очень важно, мы учились культуре общения, умению самовыражаться.

Родители пользовались безоговорочным авторитетом. Самым страшным наказанием была беседа глаза в глаза. Я всегда мысленно молила маму шлепнуть меня, но мама начинала разговаривать… И тогда обмануть родного человека не поворачивался язык.

Мы называли родителей на «вы», первый раз я назвала их на "ты" только в институте.

Обязанностей по дому в селе много. Мне нужно было доить трех наших коров. Это занимало много времени, и я порой не успевала в кино. А так хотелось! И вдруг с некоторого времени мне на подмогу стали отправлять брата (уверена, это была «хитринка» мамы!), и тогда дело пошло без «киноопозданий».

Принцип распределения в нашей семье был такой: старшим – больше, младшим – меньше. Это касалось всего, кроме родительских чувств, мы все себя ощущали одинаково любимыми.

Думаю, в моем личностном становлении семья сыграла огромную роль, во мне воспитали заботу о младших и уважение к старшим.

«Когда я был маленьким, как глуп был мой отец!»

Александр Веденеев, первый проректор ВГИИК:

– В нашей семье самым распространенным методом воспитания было молчание, родители просто не разговаривали с нами, «только по делу». На нас (сестру, брата и меня) это действовало.

С сестрой мы практически ровесники, а вот с братом разрыв в 10 лет. Меня удручало, что я должен был заниматься с «маленьким», но при всем при том я четко понимал, что самого младшего надо любить больше всего, ведь он самый беспомощный.

Мы жили в деревне. На все праздники дом был полон гостей. Я любил это время, можно было наесться разных вкусностей на год вперед. Сейчас я понимаю, что это называется гостеприимство.

Лес, деревенский пейзаж, наш шумный и дружный дом окружали меня уютом и теплом. В такой атмосфере никогда не появиться агрессии.

Родителей мы в основном слушали до подросткового возраста, а дальше научились ими манипулировать, иногда этим пользовались.

Однажды Марк Твен пошутил: «Когда я был маленьким, как глуп был мой отец, но каким же он стал умным, когда я вырос!» Это я к тому, что только сейчас понимаю и ценю по достоинству те или иные советы и поступки родителей. Например, я не готов был учиться в педлицее, куда меня хотели отдать родители. Сопротивлялся, а они дипломатично меня убеждали. Так я попал в свою профессию, которую очень люблю.

На мой взгляд, все семьи должны быть многодетные. Только так можно научиться общению, любви, поддержке и трудолюбию.

«С братьями Изгаршевыми связываться нельзя!»

Борис Изгаршев, гендиректор ООО «Пивоваръ»:

– Отец умер, когда мне было два с половиной года. И нас, трех мальчишек, пришлось воспитывать одной маме. Она много работала, и соответственно к воспитательному процессу подключилась улица и… советская власть. Первая научила курить, драться, вторая – идейности и требовательности. А еще мы многим обязаны деду, в котором чувствовалась сильная порода и мужской характер.

В школе меня и братьев дразнили «безотцовщинами». С поведением у нас было неважно, и часто с родительского собрания мама приходила в слезах. Вот это, как я называю, воспитание слезой для сына было невыносимо, и мы старались ее не расстраивать.

С братьями друг за друга мы стояли горой. Я знал, что если на столе стоит стакан молока – это мне оставил брат, который выпил ровно столько же, хотя мог выпить все (никто ничего не контролировал).

Я был самым старшим, но по сравнению со своим младшим 90-килограммовым братом казался щупленьким и маленьким, да и в самом деле физически был слабее его. Так вот как-то сижу я дома, приходит младшенький, все лицо в крови. Говорит, там мои обидчики стоят, я сказал, что сейчас ты выйдешь, разберешься! Я очень медленно одеваю кеды, в надежде, что ждущие типы уйдут. Не тут-то было, дождались. Думаю, все, конец! Узнал одного из типов: он меня постоянно «долбал» в школе, а потом я как-то так разозлился, что перекрутил его под мышкой. Он стал обходить меня стороной. Он тоже меня узнал, отошел сразу в сторону. Со вторым обидчиком я справиться смог. Мы после этого случая героями пару лет ходили. Про нас говорили: «С братьями Изгаршевыми связываться нельзя! Они – сила!» Родная кровь – это все! Куется характер, сила любви к ближнему, шлифуется совесть. Я глубоко уверен, не может один ребенок в семье отстаивать ее интересы.

На главном фото: Владимир Овчинцев (нижний ряд по центру) с семьей