Во время войны дому оторвало этаж
«Шум? Трамваи? Да что вы, это цветочки! Вот когда тракторный работал на полную мощь и каждые 20 минут тепловозы трактора вывозили – вот тогда грохотало!»
Небольшой аккуратный трехэтажный домик, по два балкона с каждой стороны. Пара подъездов с деревянными дверьми на 12 квартир и никаких тебе домофонов, что уже само по себе в наше время редкость.
Дом № 114 на проспекте Ленина стоит особняком – вне жилых массивов. Налево от дома пойдешь – в пяти метрах трамвайные пути найдешь, направо – прямо в полуметре подстанция «Северная», обозначенная колючей проволокой (от нее ежишься, будто и впрямь на Северном полюсе), и чуть дальше железная дорога и завод «Баррикады».
Крепкий пенсионер
– Дом наш – долгожитель, и по человеческим меркам уже на пенсии. Построен был в 1933 году для работников подстанции «Северная», которая, кстати, является второй по древности подстанцией России и работала даже в годы войны. До сих пор на ней можно увидеть следы пуль и осколков, так что таким соседством мы только гордимся, – рассказывает биографию заблудшей трехэтажки ее жительница Любовь Бабышева.
- В Сталинградской битве он был почти весь разрушен, но выстоял! - подтверждает Михаил Пашутинский. - В 1947 году его восстановили, правда, сделали на этаж меньше.
- Заново в 1947-м его отстраивали пленные немцы, - уточняет Бабышева. - Но домик наш еще крепыш, вот когда окна нам на пластиковые меняли, так удивлялись: «Рамы вроде старые, деревянные, а такие добротные – не выдолбишь!»
Пирожки с вишней
В доме-отшельнике все про всех знают, как в большой деревне, с той только разницей, что не сплетничают. Например, каждый расскажет, что в 10-й квартире жил дядя Боря, который воевал в Сталинграде и поклялся, что если останется жив, то после войны вернется сюда. После смерти Бориса Гавриловича его жена, Мария Михайловна Коваленко, живет здесь одна. К началу войны Маша успела закончить в Сталинграде семь классов, а в 1941-м пошла работать на тракторный. После августовской бомбежки ушла на фронт. Хотя ушла – громко сказано. Тогда 16-летних не брали, и маленькая щупленькая девчонка обманным путем залезла в машину с ранеными. Так и оказалась в 62-й армии, где ее определили в санитарную часть, выдали брюки-галифе, в которые можно было обернуться – ну не было таких «миниатюрных размеров»! С поля боя вытащила Бориса Коваленко, дошла до Польши, была контужена. Вернулась в родной Сталинград, где они стали жить с Борисом.
– Каждый год 9 Мая Мария Михайловна обязательно пекла пирожки с вишней, – рассказывают соседи. – Мы все собирались и с утра ехали на Мамаев курган, поднимались к Родине-матери и говорили о войне.
- Я помню, у тети Маши первой появился телевизор, - тогда они только-только пошли, - вспоминает Михаил Пашутинский. - Мы всем домом ходили к ней смотреть на это чудо, как в кино, двери всегда были открыты.
В любое время дня и ночи
Для Нины Трофимовой стены этого дома стали родными 50 лет назад, когда мужу-энергетику выделили тут квартиру. Как они тогда радовались, что наконец обрели свой угол, ведь до этого приходилось ютиться прямо на подстанции.
– Дом наш всегда был дружный как одна большая семья. Где сейчас кафе «Ласточка», там была хоккейная коробка, нам, мальчишкам, скучно никогда не было, – вспоминает свое советское детство, проведенное в этом доме, Юрий Бабышев.
- Хорошо помню всех местных отцов, своего у меня не было, так воспитывали будто родного, - подхватывает Михаил Пашутинский. - Помню, мы с Витькой Коваленко стали покуривать, купили болгарские сигареты и спрятали в подвале. Решили "травануться"- сунулись, а их там нет! Выходим расстроенные, смотрим, мужики сидят: "Ребят, закурить не хотите?" Так и росли…
– На территории подстанции у нас были огороды, так мы на них налеты устраивали. Нас, конечно, ловили, ругали, но по-свойски, беззлобно, - продолжает Бабышев. - На выходные часто с соседями ездили по грибы и на рыбалку. Осенью из города везли арбузы, обменивали их на картошку, так на зиму запасались для всего дома. Знаете, у нас так: можно и в час ночи позвонить в соседнюю квартиру и спросить соли. Дадут, потому что знают, если в следующий раз они придут ко мне, я тоже без разговоров отсыплю.
