Фронтовику Михаилу Филиппову

Собирая историю по крупицам

Взрослые старались не делиться своими переживаниями – незачем маленькой девочке знать об ужасах войны. А сам отец умер, когда наша собеседница была еще дошкольницей. Поэтому об отце она знала мало. В тяжелые девяностые Галине Томиловой пришлось переехать из бушующего Казахстана в Волгоград, где она и решила раздобыть хоть какие-то сведения о боевом пути родителя, ведь он участвовал в боях под Сталинградом.

– Помню, в 1998 году я пришла в музей-панораму «Сталинградская битва» и стала расспрашивать, как найти хоть кого-то из боевых товарищей папы, – рассказывает Томилова. – Удалось выйти на человека, который предположительно был у отца командиром на фронте. Когда я рассказывала ему о папе, он ответил: да, кажется, этого человека знаю. "Но было бы лучше увидеть фотографию…». Когда командир увидел фото, то сказал уже уверенно: «Действительно, мы воевали с вашим отцом».

Капля за каплей по инстанциям и архивам, узнавала боевой путь отца (от Ставрополя до Праги), и складывалась хроника военных дней. Находились однополчане из других городов, завязывалась жаркая переписка.

– Из Краснодара и Ставрополя мне прислали книги, воспоминания однополчан о том полку и дивизии, в которой служил отец, – говорит Галина Томилова. – В Иловлинском районе мы получили за отца награду – орден Славы второй степени. Конечно, сам орден нам не предоставили – не положено. Но удостоверение с личной подписью Михаила Горбачева вручили. Оно хранится у меня до сих пор. По запросу мы получили и подтверждения о других наградах папы: орден Славы 3-й степени, медали "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда".

Интересно, что ни в одном документе не стояла дата рождения Михаила Филиппова. Зато по выпискам из госпиталей было ясно, что в сентябре 1941 года он был ранен в грудную клетку. Это скажется на здоровье и после 45-го. А призван был в армию еще до начала войны, в 1939 году.

На знакомстве с будущей женой настояла свекровь

Семья Филипповых была немаленькой: сам Михаил, его родители, 12 братьев и сестер. Судьба сложилась таким образом, что только двое из всех детей вернулись живыми с фронта: Михаил и его младший брат. Галине посчастливилось узнать, что Михаил Филиппов попал в 343-ю стрелковую дивизию, которая сформировалась в августе-сентябре 1941 года в Ставрополе. 4 мая 1943 года дивизия за особые заслуги будет переименована в 97-ю гвардейскую стрелковую дивизию. А в 1155-м стрелковом полку дивизии служил Филиппов.

Его будущая жена Зоя работала налоговым агентом. Ходила из одного поселка в другой, собирала налоги, раздавала документы. Так как поселки были друг от друга неблизко, то останавливалась у Филипповых – родителей Михаила.

– Бабушка еще тогда пригляделась к маме, – рассказывает Галина Томилова. – Стала писать отцу на фронт: «Михаил, дивчина есть хорошая, такая добрая, ласковая. Написал бы ты ей письмо». И отправила мамин адрес. Отец ей написал, завязалось общение. Так с самого начала войны и до прихода папы с фронта в 1945 году они переписывались. Был ли он в госпитале или на передовой – «треугольнички» шли постоянно. Всегда разрисованные: голубок с голубкой – один к другому рядом на зеленой веточке. Откуда он брал цветные карандаши на фронте – никто не скажет вовсе! А бабушка маму успела очень полюбить.

«Ни шагу назад!» звучало страшно

После Ставрополя и Ростова полк ждал Сталинград. 28 июля 1942 года был издан приказ № 227. Когда его получили в штабе полка и прочитали, ощущение было жуткое. Солдаты говорили, что впервые за всю войну так откровенно оценивалась ситуация. Приказ «Ни шагу назад!» был доведен до каждого рядового бойца.

Немецкие самолеты сбрасывали тысячи листовок. На одной стороне был призыв к бойцам 343-й стрелковой дивизии сдаться в плен. На другой – портрет сына Сталина, который, как заверяли немцы, уже перешел на службу к Гитлеру. Также указывали, что предъявившему листовку будет дарована жизнь при капитуляции.

Полк Михаила Филиппова наступал с северного направления. Город, скрытый от позиций, горел – это было видно по высоченным клубам дыма. Те, кто добирались до Волги, утверждали, что даже вода горела из-за нефти с разбитых барж. Бои шли ожесточенные. Так, по воспоминаниям от 7 октября, полк продвинулся за несколько часов всего на 300 метров!

Примечательно, что личный состав полка был многонационален. Ведь и сам Михаил Филиппов, будучи русским, был призван все же из Казахстана. Немало людей воевали из союзных республик. Многие попросту не знали русского языка. На полковых митингах перед боем речь говорили порой подряд на четырех языках.

От непогоды спасали только землянки

Мало кто не знает, что зимние месяцы под Сталинградом были особенно холодными. Редко когда термометр поднимался выше 30 градусов мороза. К тому же в волжских степях гуляли пронизывающие ветры. Однополчане наспех готовили землянки, чтобы хоть как-то защищаться от погоды. В таких условиях 1155-й полк с боями шел за отступающим противником.

– «Если бы солдаты не верили в победу, то вряд ли бы выиграли, – вспоминает слова отца Галина Томилова. – Зима лютая в Сталинграде, водки дадут, и мы бежали – за Родину, за Сталина». А отец уже был тогда командиром орудия. Тащили за собой это орудие по снегу. Что-то же ими в самом деле двигало? Может, и правда вера в Родину, в Сталина?

Особенной датой для Филиппова и его однополчан оказалось 21 января – день, когда фашистов изгнали из Ставрополя, города, где родился их полк. Солдаты послали в газету «Ставропольская правда» письмо своим землякам, заверяя, что не пожалеют себя в борьбе за Сталинград.

23 января 343-я стрелковая дивизия нанесла главный удар в направлении Орловки и Сталинградского тракторного завода. Через несколько дней части вплотную подошли к развалинам заводских корпусов, от которых остались только обожженные скелеты.
Полк Филиппова занял позиции по гребню балки Мокрая Мечетка. Такое название она носит до сих пор, но солдатам в то время оно показалось странным. С 26 января у Мамаева кургана соединились войска 21-й и 62-й армий Донского фронта, расчленив тем самым окруженную группировку немецко-фашистских войск на две части, северную и южную. Дивизия Михаила Филиппова доколачивала северную…

Канонады сменились непривычной тишиной

2 февраля спустя 2 часа после рассвета полку было приказано атаковать фашистов, засевших в развалинах тракторного завода. В тот момент уже всем было известно о капитуляции Паулюса, южная группировка фашистов сдалась. Но северная засела в стенах СТЗ и отчаянно сопротивлялась. В источниках говорится, что гитлеровские офицеры получали в Сталинграде по 150 граммов хлеба в сутки, солдаты – по 50. Зачастую и эта мизерная норма урезалась наполовину. Питались кониной – мясом замерзших лошадей. А по окруженной группировке был отдан жуткий приказ: раненым и больным продовольствия не выдавать ни грамма.

Вдруг по полку прокатился слух, что прибыл парламентер. Немецкий лейтенант с белым флагом. Держался он с достоинством, что никак не сходилось с его потрепанным внешним видом. Запланированный бой, к счастью, еще не успел начаться, как и счет новым жертвам.

Спустя минуты, которые казались очень долгими, стало известно, что северная группировка складывает оружие. У фашистов был крайне жалкий вид. По дороге на Дубовку многие из них брели с отмороженными носами, ушами, закутанные в тряпье. 343-я стрелковая дивизия, в которой служил Михаил Филиппов, взяла в плен 6796 гитлеровцев, из них 4 генерала, 12 полковников, 112 остальных офицеров, 510 унтер-офицеров.

Как потом напишет в воспоминаниях однополчанин Филиппова, Герой Советского Союза Науменко, непривычной была и воцарившаяся вокруг тишина, сменившая гул канонады, стрекот выстрелов, гремевшие почти беспрерывно на берегах великой русской реки в течение полугода.

Осколки убивают после войны

После войны Михаил Филиппов вернулся в родительский дом, произошла долгожданная встреча его с Зоей. Вскоре они поженились, а в октябре 1946 года уже родилась дочка Галя.

– Жаль, что сейчас не сохранились письма с фронта, – сетует Галина. – Мама их прятала высоко, но мы же маленькие были. Стул подставим, вытащим, вырежем красивую картинку, нарисованную папой. А текст письма ведь самое главное, уберем куда-нибудь. В них отец рассказывал о сослуживцах, о том, как попал в госпиталь с тяжелой раной. Но успокаивал маму: «Все заживет, и я останусь живой благодаря твоей любви». Мама говорила: «Отец так любил, что только ради этого выжил».

Через год и восемь месяцев родился сын Коля. Но фронтовые раны давали о себе знать: у Михаила Филиппова было в теле несколько осколков – эхо войны. Медицина в то время была на низком уровне. Как только упирается осколок в бок, выступает – тогда оперировали, вытаскивали. А остальные железки «гуляли» по телу:

– Отец чувствовал приближение смерти, просил маму сделать аборт, когда они ждали третьего ребенка, – рассказывает Галина Томилова. – Хоть это было и подсудное дело, запрещенное. Но папа боялся, что троих детей мама просто не потянет в случае его смерти. Она не послушала, решилась рожать. И слава богу – на свет появился брат Василий. Спустя семь лет после войны папа умер. На следующий день после его смерти мне исполнилось шесть лет.