После бомбежки нужно было молчать: вдруг кто-то зовет на помощь?

23 августа 1942 года началась массированная бомбардировка Сталинграда. Атаки с воздуха случались и раньше этой даты. Но столь сильной и плотной бомбардировки еще не было. За несколько часов Сталинград был разрушен.

Дома вспыхивали, как спички

   Утром 23 августа 14-й танковый корпус немцев прорвал нашу оборону и вышел к Волге на участке поселков Латошинка – Рынок. Через несколько часов началась бомбардировка. На севере главной целью фашистской авиации оказался Сталинградский тракторный завод:

   – Около 12 часов зазвучала тревога, – вспоминает Виктор Агапов. В 1942 году ему было всего 13 лет. – Первый налет сделали на окраину Спартановки. Через пару часов массированный налет – очень плотно бомбили Сталинградский тракторный завод. Серьезно доставалось жилым домам, которые находились рядом с заводом.

   В районе вещевого рынка были деревянные бараки. Все они сгорели в первые часы.

   – Туда летели зажигательные бомбы – бараки вспыхивали, как спички, – рассказывает Виктор Агапов. – Люди бежали быстрее спрятаться в ближайшем укрытии. Больше всего людей прыгало в овраги – туда бомбы долетали редко. Наверное, в силу возраста особенного страха не было. Конечно, иногда было боязно от грохота, рева самолетов. Но мы лазили везде, даже подходили к немцам, к переднему краю, а потом рассказывали нашим, где и что у немцев расположено.

Окопы готовили с первого года войны

   Сталинград начал готовиться к бомбардировкам задолго до 23 августа. В каждом дворе приказали выкопать «щели» – небольшие окопы. В случае бомбежки люди могли прятаться в них.

   – Бомбить ведь начали еще весной – хоть и редко, – вспоминает Изабелла Сурова. – Мне было всего шесть лет. Я помню, что в детском саду воспитатели начали рыть окопы. А мы помогали тем, что собирали старую листву, ветки, все, что осталось от зимы. И посыпали сверху, чтобы замаскировать наше укрытие.

   Спасительные сооружения готовили повсюду. Так, рядом с больницей Ильича «щели» были готовы еще осенью 1941 года.

   – Потом я узнала, что первый налет был еще второго ноября 1941 года, правда он не причинил сильного вреда городу, – продолжает Изабелла Сурова. – Немецкий самолет тогда сбили. Но в документах отметили, что раз немецкая авиация долетает до Сталинграда, то надо готовиться к бомбардировкам.

   Но едва ли кто из горожан мог предположить, какой ад обрушится на Сталинград 23 августа, унося с собой сорок тысяч жизней.

   – Щели мы делали "для галочки", не совсем понимали, зачем это надо, – рассказывает Антонина Чебалова, которая с подружкой готовила «щель» в своем дворе в районе Бакинской улицы – помогала родителям. – Мама работала на строительстве рубежей. 23 августа около четырех часов дня вместе с коллегой она решила зайти домой искупаться. Уходили самовольно. Вдруг навстречу начальство. Вы куда? – спрашивают. Пришлось объяснить. Странно, но маме ни выговора не сделали, ни обратно не развернули. Словно знали, что начнется через несколько часов.

Волга рядом, воды нет

   23 августа немцы совершили порядка 2 тысяч самолетовылетов на город. Пятилетняя на тот момент Тамара Черевкова в подробностях помнит тот момент, когда начались первые из них.

   – Мы неба не видели – все было черным от самолетов, которые обрушили «ливень» из бомб. Наш дом сгорел в первый же день атаки. Под прямыми попаданиями гибли наши соседи, от взрывов и сирен закладывало уши, в глаза и нос лезла пыль и гарь. От палящего солнца, от пыли страшно хотелось пить, но воды не было. С наступлением темноты мамы лазили по колодцам, кружечкой набирали мутной воды, процеживали и давали по глоточку.

   Об остром недостатке простой питьевой воды говорят все, кто находился в тот день в Сталинграде.

   – Запомнилось, что в подвале школы собралось очень много людей – сотни, – вспоминает Виктор Быченко. – А потом смотрим – бомба прошла прямо через несколько этажей и разорвалась в подвале. Я бегал посмотреть, что там. Там ужас – стоны, крики, вытаскивали людей. Ни воды, ни еды толком не было. Ели зеленые помидоры. Но с водой особенная беда. Помню, иду к роднику в овраг. Спускаюсь – лежит убитый. Дохожу до колодца – там тоже труп. Ну какая там вода?.. И из реки не возьмешь: взрывали нефтебаки на берегу Волги – 6 штук по 1200 тон каждый. Они были в районе Центрального стадиона. Дым стоял такой, что все было черно. Целая река нефти плыла в Волгу и горела.

   – Мы жили в поселке Малая Франция – между "Баррикадами" и "Красным Октябрем", – вспоминает больше со слов родителей Галина Пелихова. – Во время налетов нас толкали в «щели», самолеты низко-низко проходили на бреющем полете. Почему именно стали здесь бомбить? Здесь стояли нефтесиндикаты: наливные большие баки с горючим. Как только их разбомбили, страшно было – горела Волга. Для нас, маленьких детей, это было необъяснимым, совершенно непонятным ужасом.

Немецкие самолеты узнавали по звуку двигателя

   Не стало спокойнее и в ночь с 23 на 24 августа. Проблемы с едой и водой проявились сильнее. Стало очевидно, что и «щели», сделанные не самым тщательным образом, мало подходят для подобной обстановки.

   – В нашей «щели» провели только одну ночь – ночью бомбить не переставали, – рассказывает Антонина Чебалова. – Поняли, что убежище небезопасно и неудобно, нельзя же сидеть постоянно. Пошли в овраг, а люди уже там сделали «норы». Мы к кому-то подселились. Но немец один раз пробомбил – и всех завалило землей. Поняли, что надо делать пещеры на склонах оврага. Там мы прятались до 9 октября. Не было никакой информации, не работала связь. Слава богу, что немцы нас никуда не угоняли.

   Детские воспоминания о войне столь же страшны, как и в силу возраста непосредственны.

   – Мы ходили по поселку, который потом уже заняли немцы, собирали осколки и хвалились, кто больше набрал, – рассказывает Антонина Чебалова.

   – Немецкие самолеты летали особенно много вечером, на закате. Мы, дети, постоянно считали их, – рассказывает Виктор Быченко. – Только вылезем из окопов, слышим – опять летят. Даже по звуку научились немцев отличать от советских самолетов. Земля просто ходуном ходила, дрожала. Поэтому и окопы делали зигзагами – прямые конструкции бы просто обваливались. И был такой порядок: после бомбежки все должны молчать. Взрослые проходят по местности и слушают в тишине: вдруг кого-то завалило, где-то просят о помощи?

Александр Богатырев.