Слепая писательница издала в Волгограде книгу о себе

Галина Николаевна Короткова слепа. Но в 2014 году под псевдонимом Вера Калинина она издала книгу. Писала она ее на ощупь. Это история практически незрячей девочки, пережившей войну и детдом. Это автобиография самой Галины Николаевны, которая, кстати, стояла у истоков создания библиотеки для слепых в Волгограде.

Мама замерзла на болоте

Книга Галины Коротковой удивительна. Называется она, кстати, «Идиотка». Женщина, зрение которой постепенно погружалось во тьму, ярко и «вкусно» описала быт и жизнь нашей страны в самые тяжелые ее моменты.

Она родилась в 1935 голу в маленькой деревушке в Тверской области. При рождении зрение было всего 15 % и только в одном глазу. Второй глаз практически не видел. «Мама, будучи беременной, боронила пашню. И вдруг лошадь понесла. И маму животом протащило по земле. Наверное, в этом причина», – говорит Короткова.

Впрочем, маме и папе, даже в тяжелых деревенских условиях, это не помешало любить незрячую девчушку.

– Папа всегда говорил, когда соседи сочувственно вздыхали по поводу слепоты: «Галек-малек у меня миллион стоит», – вспоминает женщина.

Папу призвали в июле 1941-го. На фронт ушли почти все мужики деревеньки. Гале было шесть лет. Мама собрала папе вещмешок.

«Он делался так. Отрезалась половина обычного мешка. В углы клали картофелины, туго перевязывали веревкой, которая пропускалась по бокам мешка и, когда он был заполнен, завязывалась наверху. Через боковые веревки продевались руки, и мешок оказывался на спине», – описывает она в книге.

Последнее письмо пришло в начале 1942-го из-под Ржева. А о том, где именно могила отца, она узнала лишь в 1957 году.

Маме зимой в 1943-м приснился сон, будто муж зовет ее из-за печной трубы, днем она пошла на почту получать небольшое денежное пособие. Почта была далеко, за несколько километров. Там зашла к знакомой поплакать и к вечеру засобиралась домой.

«Боюсь дочек надолго оставлять», – сказала она. Торопясь, она побежала короткой дорогой через болото, но к сумеркам поднялась метель, ее крик слышали, но никто не помог… а на следующий день окоченевшую мать нашли уже мертвой.

«Пожалела оставить нас на одну ночь, а оставила на всю жизнь», – рассказывает Галина Николаевна. Так осиротели Галя и ее четыре сестры.

Сестра отвезла в детдом

Мать заменила старшая из сестер – Нюра. Она сама была 16-летним ребенком, но, чтобы прокормить сестер, пахала в колхозе даже не за двоих, за троих! Ели они в лучшем случае раз в день. От голода и недосмотра умерла и младшая сестренка, полуторагодовалая Ниночка. Старшей не раз намекали на детдом, но она держалась. Лишь в 1948 году младшие Галя и Таня все-таки оказались в детдоме под Кашиным, в местечке под названием Пустынька (детдом был на месте женского монастыря).

– Ей замуж было пора, а мы на шее сидим, – рассказывает Галина Николаевна. – Жених был, но однажды она услышала разговор любимого с матерью: «У нее орава на шее, ты с ума сошел?» И Нюра дала ему от ворот поворот. Жаль, ведь потом за нелюбимого пошла. А летом она отвезла нас на телеге в детдом.

Высыпали дети, грубость, мат. Сестра говорит, мол, поехали отсюда. «Нет, – сказала я, – хочу другой жизни, чем на печи сидеть». В детдоме не так плохо было: питание трехразовое, спектакли ставили, образование дали, а главное – там было много книг.

Девочка с очень плохим зрением просто боготворила их. Хотя зрение было слабое, но очень острое, поэтому ей удавалось читать даже самый мелкий шрифт. В четырехлетке, в родной деревеньке, она иногда заменяла учителя одноклассникам, читая им книги.

Детдомовские дети были разными. Так, была там изнасилованная немцами девочка со сломанной ножкой, которая все время смеялась – разум не выдержал горя. Никто из детей не смел обижать ее. Другая девочка, потерявшая в оккупации братьев, рассказывала, как детвора каталась на трупах немцев с горы. Лютое было время.

«Однажды я совсем ослепла»

Но и детдом когда-нибудь заканчивается. Надо было выбирать дальнейшую жизнь.

– Детдомовским учиться особо не давали, – говорит писательница. – Мы имели право только на семилетку, а не на 10 классов. Стране нужны были рабочие руки. И детдомовцами затыкали дыры на заводах. Но я была там бесполезна. Мне намекнули на дом инвалидов.

И я возмутилась, взяла судьбу в свои руки и, узнав, что идет набор в библиотечный техникум, отправила документы туда. Слепую не хотели брать, но я настояла.

На прощание в детдоме ей выдали списанное пальто, старое постельное белье. На ней были суконный костюмчик и белая кофточка. Вот и все вещи сироты. Началась самостоятельная жизнь. Окончив техникум, работала по сельским библиотекам, а параллельно поступила в Московский библиотечный институт сначала на заочное, потом на очное отделение.

?Что было самым сложным: война, голод, детдом?

– Нет, слепота, – рассказывает писательница. – Я уже училась в институте, когда меня отправили в Одессу, там гремела чудесами на всю страну глазная клиника Филатова. Сделали операцию. И я то ли недолечилась, то ли бесполезна она оказалась, но зрение пропало. Резко. Осталось лишь светоощущение, я ничего не видела. В Московском областном научно-исследовательском клиническом институте прописали атропин. А это очень опасный препарат. От него началась глаукома, голова разрывалась от боли, рвало целый день. Выжила чудом.

По окончании института ее ждало распределение в… Волгоград.

Горький вкус жизни

В 1962 году вся улица Невская еще была в песке, без асфальта. Галину Николаевну отправили в наш город открывать библиотеку для слепых на Невской, 7 – это была ее цель, ее мечта. Помещение выделили, но за него еще пришлось побороться.

– Городские власти сказали: «Вы же слепые, а у нас тут иностранцы ходят». К нам отношение было как будто мы полулюди, – вспоминает писательница. – Тогда пошли к депутату Верховного Совета от Волгоградской области Богучарскому. Он набрал какой-то номер и сказал кратко: «Слепых не обижайте». Больше нас не трогали. Сначала меня оформили исполняющей обязанности заведующей, но швабры, стекла, деньги – это не мое. Мое – это читатели и книги. Потом нам прислали целый контейнер книг для незрячих. Появились другие работницы. И 19 октября 1963 года библиотека открыла двери.

Пришлось драться ей за библиотеку и второй раз.

– Это было уже в 90-е годы, – говорит она, – когда наш читальный зал хотели отдать под

магазин эзотерических товаров. Еле отстояли.

Нашему городу она отдала 37 лет, уехав только в 1999-м. За год до этого ее детище отметило 35-летие. Галина Николаевна говорит, что до сих пор прослушивает на старом магнитофоне запись того торжественного вечера. Ностальгия.

Сейчас она живет у сестры в Подмосковье.

– На меня стала давить память, хотелось выговориться, рассказать про войну, детдом,

библиотеку. И я для себя начала писать на пишущей машинке для слепых. Я писала так остервенело, что почти всю повесть написала за два с половиной месяца, и сразу на чистовую. Об издании я и не думала, но друзья из Волгограда, которые у меня гостили, уговорили меня и издали книгу. Я даже и не знаю, сколько это стоит, – разводит она руками. – Я лишь просила издателей изобразить на обложке ветку рябины. Это мое любимое дерево. Ведь я родилась в сентябре на рябинников Флора и Павла. Да и жизнь такая же горькая.

Может, она и со вкусом рябины, но точно прожита не зря. Ведь благодаря таким бессребреницам, как она сама говорит, «идиоткам» и встала с колен наша страна.