Мадам Козинцева ютилась в коммунальной квартире

Старшее поколение наверняка помнит, как в каждом классе после войны были девчонки-сандружинницы. Дотошно осматривали ногти, следили за белизной воротничка. Каждая гордилась своей сумочкой с красным крестом на белом фоне. И тайно мечтала быть похожей на настоящую сандружинницу. Вот и Лида хотела походить на свою маму...

Две дамы

Уникальная черно-белая фотокарточка сделана в Сталинграде 1945 года. На ней две улыбающиеся женщины. Одна – аристократично-ухоженная, в изящной, совсем не пролетарской шляпке. Это Клементина Черчилль, которая привезла тогда в наш разрушенный город гуманитарную помощь. Президент «Фонда Красного Креста помощи России» без труда говорила на немецком и французском языках, обладала острым умом и тонким чувством юмора. Но кто ее собеседница? «Мадам Козинцева», – старательно выговаривала первая леди Англии. Мадам!

А судьба у мадам была еще та! Родилась она в Дубовском районе, у богатых соседей служила наемной работницей. В русском селе Давыдовка научилась и корову доить, и в резиновых сапогах грязь месить. О маникюре-педикюре Ксения понятия не имела. А вот комсомол был на слуху, увлекал, не вступить в эту молодежную организацию девушка просто не могла. И пошла по партийной линии. А тут (вечно она не вовремя!) война! Сидеть сложа руки в военном Сталинграде Ксения Козинцева не могла, к тому же ей доверили руководить местным отделением Красного Креста. Она организовала сандружины и сама была одним из «ангелов спасения».

Белая повязка с красным крестом

По просьбе командования Южного фронта сталинградские краснокрестовцы пошили пять тысяч теплых конвертов-одеял, тысячу матрасов и наволочек. Многие женщины стирали госпитальное белье, количество которого исчислялось тоннами.

Сандружинницы, надев на левую руку белую повязку с красным крестом, день и ночь дежурили на пристанях, занимались транспортировкой раненых, помогали приспосабливать под госпитали здания, забывали о еде, узнали, что заснуть реально можно на ходу.

Девушки видели горы трупов, но пугаться было некогда, важнее – спасать.

– Война была выиграна в значительной степени солдатами и офицерами, возвращенными в строй медицинской службой, – говорит Любовь Желтова, кандидат исторических наук. – В целом за годы войны возвратилось в строй более 70% раненых.

«Читайте, там все написано!»

О сандружинницах мы знаем немного. Да, были отважные девушки. Да, спасали солдат. Но как их зовут? Ксения Козинцева, стараясь, чтобы не забыли воспитанниц Красного Креста, записала свои краткие воспоминания на бумаге. Дочь Лидия, живущая в Волгограде, бережно протягивает мне желтые листы с написанными перьевой ручкой строками.

– Из тех, кого упоминает мама, я знала только Фаину Григорьевну Серикову, она работала управделами обкома Красного Креста, участвовала в строительстве рубежей, выносила из-под огня раненых. После войны трудилась в Музее обороны, а умерла в полном одиночестве. Мы теперь за ее могилкой ухаживаем.

"Евдокия Ханина была командиром сандружины трамвайного парка, вместе с 15 сандружинницами постоянно принимала на вокзале раненых, а в дни осады смелая девушка вынесла из горящего госпиталя и переправила через Волгу на обыкновенной калитке несколько десятков раненых, – пишет Ксения Козинцева. – Сандружиница токарь Тоня Магнитская под бомбежкой вынесла 18 раненых. Нина Таранова заметила, что снаряд из вражеского самолета упал на крышу одного из цехов, где находился расчет зенитной пушки. Сандружинница-комсомолка не раздумывая взобралась на горящую крышу, смогла одного за другим вытащить всех раненых.

Клара Каменева, не обращая внимания на воющие мины, спешила к месту, куда ее вызывали, а порой, не дожидаясь звонка, мчалась к горящим зданиям. Худенькая сероглазая девушка однажды трое суток находилась на ногах, чтобы спасти десятки ребят, потерявших родителей".

О себе председатель Красного Креста не пишет ни слова, хотя работала наравне со всеми и в основном на переправе раненых.

Книга с автографом

– Мама никогда не говорила ни про патриотизм, ни про высокие чувства, она вообще была молчаливым человеком. Не пользовалась своим служебным положением. У нее была возможность отправить меня в Артек, но я неизменно проводила лето в лагере неподалеку от Сталинграда. Много лет мы ютились в коммунальной квартире, где, кроме нас с мамой, было еще человек 10 жильцов. До сих пор помню очередь в туалет и ванну. Стирка равносильна революции. Однако мама никогда не сокрушалась на этот счет: все живут, а мы чем лучше?! Если бы не тогдашний первый секретарь Сталинградского обкома и горкома партии Алексей Чуянов, мы бы, наверное, так и жили там. Как-то он зашел к нам в гости и ужаснулся: «Ты же воевала, сандружинами руководила, а попросить жилье для себя у тебя решимости нет? Тогда я сам вмешаюсь». Вскоре мы переехали в новое жилье на четырех хозяев.

До сих пор Лидия Пономарева, дочь Козинцевой, хранит книгу Чуянова «На стремнине века», которую он в 1976 году подарил ее матери. На форзаце надпись «т. Козинцевой Ксении Степановне, активному бойцу Сталинградской битвы, на память от автора». Кстати, там есть страница, посвященная сталинградке, где Чуянов признается, что до сих пор не знает, какой мерой можно оценить мужество таких людей и «величие духа в столь трудное время». Страна наградила «активного бойца» орденом Красной Звезды.

«Мама, выходит, поторопилась!»

Ни дачи, ни роскошной квартиры, ни машины Ксения себе не заработала. И даже на гранитный памятник. На ее могиле стоял железный, со временем обветшал. А тут как раз закон о ветеранах вышел, дескать, все воевавшие заслуживают памятника за счет государства. Лидия Андреевна обрадовалась: вот возможность гранитный поставить, чтоб «на века». Собрала положенные документы, первый раз в жизни пошла просить за мать.

– Со мной даже никто разговаривать не стал, потому что закон, как оказалось, распространяется только на тех участников войны, кто умер после 1990 года. А мама, выходит, поторопилась, – горько улыбается женщина.

Лидия Андреевна от своей затеи не отказалась, потихоньку сама собирает на «вековое» изваяние. Сталинградские сандружинницы, не заслужившие каменной памяти, навсегда остались в наших сердцах. А это самый лучший монумент на свете.

Наталья Хайрулина