Волгоградский хирург пришил живой собаке вторую голову
Анатолий Коневский удивил мир двухголовой собакой, разработал уникальный метод бесшовного соединения сосудов и революционный способ передачи кардиограммы на расстоянии. На его счету сотни операций, и ни одной провальной.
Анатолий Георгиевич стал первым доктором наук в стенах Волгоградского мединститута. И до сих пор – в 94 года (!) – читает лекции студентам. И как читает! После урока благодарные слушатели несут ему цветы.
Если есть хоть один шанс – оперируй!
Первое место работы молодого специалиста – поселок Садовое (раньше это была Сталинградская область, а теперь Калмыкия). «Наконец-то появился хирург!» – радовались в районной больнице. А вот хирургического отделения там не было: пришлось Коневскому и строить, и малярничать.
И вот первый пациент – полуторагодовалый ребенок в полуобморочном состоянии. Тонюсенькая шейка, измученное лицо: паховая грыжа. У Коневского ни опыта, ни должного оборудования, но вопреки всему он решает оперировать.
– Анатолий Георгиевич, оставьте эту мысль, – возражает главврач. – Мы отправим его в Сталинград.
– Но он же умрет по дороге!
– А если ребенок умрет у вас на операционном столе, он уже не жилец, – люди будут показывать на вас пальцем - «потрошитель, мальчонку зарезал!», и вам придется уехать. Будьте благоразумны, я ждала хирурга много лет!
Коневский не отступил: «Мой учитель говорил, есть хоть один шанс из ста – оперируй!»
Каждую ночь он дежурил у постели ребенка. На пятые сутки после вмешательства маленький пациент улыбнулся. Какое счастье – он будет жить!
***
Спустя 48 лет профессора пригласили на юбилей поселка. В местном ДК яблоку негде упасть. Ведущая просит Коневского рассказать о самой первой операции. И вдруг на сцену поднимается пожилая женщина, становится перед врачом на колени, ловит и целует его руки.
– 48 лет назад вы спасли жизнь моему сыну, вон он, в первом ряду! Низкий поклон вам!
И тут вся сцена стала заполняться людьми, падающими на колени. Спасибо, спасибо, спасибо! Эмоции и чувства, переполнявшие людей, полились наружу. Плакал и сам ученый… от счастья и гордости за медицинскую науку. Вот когда он искренне благодарил сестру, отдавшую документы не в тот вуз.
«Я б в писатели пошел!»
После школы Толя Коневский уехал в «самый красивый город нашей страны – Ленинград» и поступил на филфак госуниверситета. Почти сразу он обрел здесь популярность – его небольшой рассказ о казаках ходил «по рукам». Наверное, это был знак, ведь от филологии до медицины часто один шаг: вспомните Чехова или Булгакова. Однако доучиться парню было не суждено.
– В конце октября 1939 года первокурсников собрали в большой аудитории и объявили, что Красная Армия перешла границу СССР с тем, чтобы оказать помощь нашим братьям, западным украинцам и белорусам, – рассказывает Анатолий Коневский. – Здесь же был зачитан приказ об изменении призывного возраста с 21 года до 18 лет лиц со средним и высшим образованием и 19 лет для лиц без среднего образования. Вот таким было начало Второй мировой войны…
О чем молчит профессор
– Где воевали? – задаю я стандартный вопрос. Лицо Коневского темнеет.
– Я не могу и не хочу говорить на эту тему. Тяжело.
В самом деле: в его автобиографической книге «Припомни все и оглянись назад. Исповедь доктора» о войне говорится скупо. Был начальником дивизионной радиостанции.
После длительной паузы доктор все же объясняет:
– Я попал в плен в числе окруженных и лишенных боеприпасов и продовольствия 60 тысяч наших бойцов. Люди, побывавшие там, всю жизнь находятся под моральным прессингом. Меня до сих пор не покидает чувство вины, что я остался жив. Раны, нанесенные войной, кровоточат не переставая.
«Свидание» с медициной
После демобилизации Коневский устроился на угольную шахту горным инженером. Учебу решил продолжить, но после шестилетних испытаний в условиях тотальной послевоенной разрухи хотелось созидать. Поэтому выбрал архитектурный факультет Новочеркасского политеха: рисовал Толя лучше всех в школе, а что касается фантазии – ее было не занимать.
– Ты не видела мою зачетку и аттестат? – обратился Коневский к сестре, не обнаружив документы. Та в ответ огорошила:
– Я давно отвезла их в Сталинградский медицинский институт, и ты без собеседования зачислен на первый курс. Ты уже студент!
Так Коневский попал в наш город, где добился потрясающих результатов. Обучение на кафедре нормальной анатомии проводилось тогда на препарированных трупах немецких пленных солдат, погибших в лагерях. Такая организация процесса – идеальный способ преподавания в медицинских вузах, уверяет Коневский, оглядываясь назад.
К концу второго курса Анатолий стал подрабатывать на кафедре оперативной хирургии и топографической анатомии – делал с микроскопа рисунки нервных элементов при той или иной болезни для диссертаций научных сотрудников.
Однажды выпросил у завкафедрой Михаила Родионова разрешение присутствовать на операции. Это стало точкой отсчета увлечения медициной и хирургией в частности.
Коневский расширял раны крючками, учился владеть иглой и ниткой. Благодаря занятиям музыкой (ученый играет на всех струнных инструментах, без нот легко исполнит на пианино «Лунную сонату» Бетховена) пальцы быстро освоили технику работы.
Трижды уволен
Уже после Калмыкии Анатолий Коневский практиковал в Новониколаевке – большом казачьем поселке. Однажды к нему пришел отец прооперированного ребенка, принес пачку купюр в знак благодарности. Для доктора это было дикостью – врач работает бескорыстно!
– Вы их всю жизнь копили – я не могу взять! Да и зарплата у меня, знаете какая – таких две пачки будет! – доктор лукавил, потому что с трудом дотягивал до получки. Поэтому и решил перебраться обратно в Сталинград и заняться наукой.
Анатолий Коневский прошел на конкурсную должность ассистента кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии в Сталинградский мединститут.
Будущему светилу не давал покоя случай из практики. Молодой парень умирал от почечной недостаточности, а хирург ничем не мог ему помочь. Именно тогда он дал себе слово научиться пересаживать органы.
Завкафедрой Михаил Родионов пришел в ужас:
– Ты хочешь заниматься фантастикой и ловить журавля в небе?! В вузе ты обязан заниматься наукой на конечный результат. Будешь заниматься тем, что лучше всего знаешь и умеешь – нейрогистологией.
Однако, увидев понурое лицо подопечного, дал добро на воплощение всех его бредовых идей по выходным.
Результаты пересадки сердца и почки в экспериментах с животными были малоутешительны, но одна почка все же «прожила» больше месяца. На такую новость нагрянул корреспондент «Сталинградской правды»: расспрашивал, фотографировал. Однако на выходе в газете фигурировали только студенты, главного экспериментатора и след простыл. А вскоре появился приказ об освобождении Анатолия Коневского от занимаемой должности: дескать, некоторые службы считают, что бывшего в плену человека нельзя допускать к воспитанию молодежи. К тому же ученый не состоял в рядах КПСС.
Заметим, что в общей сложности Коневского увольняли трижды. Он продолжал работать хирургом, нести всю тяжесть больничных дежурств. В конце концов бывший шеф с формулировкой: «Да пошли они! Приходи, когда хочешь, и занимайся!» – поддержал талантливого человека до нового поворота судьбы.
Это «бомба»!
– А все-таки она живет! – сказал доктор, глядя, как две головы на одном туловище лакают молоко.
Операция была случайной. Пересаживать собирались сердце щенка взрослой собаке. Но в самый последний момент донор попал под колеса грузовика. Тогда хирург сказал нести, что осталось – голову и переднюю часть груди с лапами. Успех операции зависел от скорости восстановления кровообращения головного мозга. На этот момент нужно было затратить максимум семь минут.
– Я помню его знаменитую собаку, – рассказывает Евгения Мороз, библиотекарь ВолгГМУ. – В тот день в актовом зале института проходила какая-то конференция, были зарубежные представители. Вдруг по коридору несут собаку с пришитой головой. Что там творилось! Мы, как ассамблея времен Петра, высыпали в коридор, пожирая глазами животное: «Этого не может быть!»
Фото двухголовой собаки облетело весь мир. В Волгоград зачастили иностранные делегации. Понятно, что можно пересадить почки или даже сердце, но голову! Это бомба!
Сам профессор и тогда, и сейчас называет это рядовой операцией.
– Обыденный эпизод моей работы. Не пойму, почему поднялась такая шумиха, – искренне говорит профессор.
Вторая лаборатория в стране
На самом деле операция действительно была уникальной. Вот только чудо заключалось не в том, что на одной шее прижились сразу две головы. Первый опыт по пересадке состоялся гораздо раньше – в столичной клинике под руководством Владимира Демихова (кстати, ученый родился на сталинградской земле!). Но если Демихову на операцию потребовалось пять часов, то у Коневского пересадка заняла в общей сложности час благодаря применению уникальной технологии бесшовного соединения кровеносных сосудов.
Профессор придумал, как соединять каналы с помощью манжетки из декальцинированной кости. Это не просто ускоряет процесс, что жизненно важно, но и снижает вдвое вероятность послеоперационного тромбоза, а это одно из самых опасных последствий оперативного вмешательства.
Эта разработка была положена в основу диссертации Коневского – он стал первым доктором наук в истории ВолгГМУ. После защиты Коневскому предложили место профессора в престижном столичном вузе, но он остался в альма-матер и в 1963 году возглавил родную кафедру. Вторая в стране лаборатория по трансплантологии была открыта именно в Волгограде. В то время как люди годами вымаливают хотя бы одного сотрудника, Коневскому отрядили в штат сразу 12 специалистов!
Коллеги влюблены
Екатерина Литвина работала на кафедре Коневского препаратором.
– Анатолий Георгиевич сразу обаял меня. Вежливый, добрый, интеллигентный. При этом очень харизматичный. Два года мы проработали вместе, затем я окончила институт, спустя время вернулась на кафедру уже в роли хирурга высшей категории и доктора наук. И по-прежнему «влюблена» в Коневского! Он рыбак, он грибник, на дачу ездит только на велосипеде. При этом успевает интересоваться всем, постоянно рассказывает нам что-то новое.
– Нас с Анатолием Георгиевичем связывают 50 лет совместной работы, – говорит Евгения Мороз. – Тогда не было компьютеров и всю информацию мы черпали из журналов и книг. При этом ему удавалось быть в курсе всех медицинских достижений. Когда он все успевал «перелопачивать», остается загадкой.
– Коневский – уникальный ученый, – говорит Александр Воробьев, доктор медицинских наук, профессор, завкафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии ВолгГМУ. – Благодаря ему решены многие проблемы в трансплантологии. Он достоин Нобелевской премии!
– В области пересадки органов Коневский непревзойден, – соглашается Дмитрий Перлин, доктор наук, главврач Волгоградского областного уронефрологического центра. – После него экспериментальной трансплантологией в Волгограде никто не занимался.
Между тем смысл в опытах есть и сейчас, говорит ученый. Правда, это уже не органная (там все важнейшие открытия сделаны), а тканевая трансплантология – пересадка ферментов кожи, роговицы, костей. В России это направление развито очень слабо.
Видимо, для прорывных свершений должен родиться новый Коневский…
