Что мотивирует волгоградцев сортировать мусор

Каждый житель России ежегодно производит около 400 килограммов мусора. Жестяная консервная банка, выброшенная на свалку, будет разлагаться целый век, пластиковая бутылка – пять столетий, а стеклянная – вечность! Совершенно очевидно: чтобы не превратить страну в помойку, необходимо перерабатывать, а не хоронить отходы.

И сегодня это одна из ключевых задач национального проекта «Экология». О том, с какими трудностями приходится сталкиваться на пути к цели, что составляет мусорную корзину среднестатистического россиянина и готовы ли жители города-героя к раздельному сбору, мы поговорили с Александром Крыловым – успешным волгоградским предпринимателем, построившим бизнес в сфере сортировки и переработки вторсырья.

Почему нельзя валить в одну кучу

 Александр Владимирович, чем заняты наши полигоны? Из чего состоит большая часть отходов и что из этого подлежит переработке?

– Существует много разных видов отходов, в том числе промышленные, особо опасные, радиоактивные, коммунальные и так далее. Если говорить о твердых бытовых отходах населения и об отходах, которые производят предприятия мелкого и среднего бизнеса (кафе, магазины и др.), то здесь можно привести результаты двух исследований.

Первое – это исследование морфологического состава ТБО. Оно как раз показывает, что выбрасывают люди по факту. Около 50 % составляют органические отходы. Они в настоящее время не перерабатываются и подлежат захоронению. Так сложилось, что мы просто констатируем этот факт и переходим к анализу других составляющих. Это, конечно, неправильно: мы просто списываем половину и даже не включаем в повестку того, что следует обсуждать. Между тем существует несколько вариантов переработки. Мне, например, нравится проект «Черная львинка». Это насекомое, личинки которого перерабатывают органику, а уже этих личинок перерабатывают в протеиновое масло. Это решает сразу две проблемы – с утилизацией отходов и грядущего белкового кризиса. При текущих темпах роста населения он наступит очень остро. Есть и другие технологии – например, биокомпостирование, в результате которого получаются удобрения.

На самом деле это очень актуальная проблема. Потому что в то время как дети в Африке голодают, статические данные показывают, что потребительская корзина среднестатистического россиянина постоянно растет, и при этом до трети продуктов, которые он покупает, если не больше, оказываются выброшены.

В огромных объемах попадают на мусорки просроченные продукты. В торговых сетях списывается порядка 5 % всей продукции, а что касается скоропортящихся, то есть овощей, фруктов, то этот показатель может составлять и 15%, и 20 %! Вот почему несправедливо выносить за скобки вопрос переработки органических отходов. Конечно, мы понимаем, что органика достаточно быстро разлагается. Но в процессе разложения образуется большое количество метана, что вызывает так называемый парниковый эффект, который нужно нивелировать однозначно.

Что же находится во второй половине контейнера?

– Большую часть здесь занимают различные виды пластика, и с ними вроде бы все хорошо, потому что все они подлежат переработке. В том числе все виды ПЭТов (изделия из полиэтилентерефталата, в частности пластиковые бутылки. – Прим. авт.), просто некоторые переработать чуть сложнее.

Достаточно много в этой морфологии полиэтилена. Дальше идут сложные полимеры, состоящие из нескольких элементов, то есть композиты. Мы порой с гордостью говорим, что наши ученые изобрели новый материал с какими‑то замечательными качествами, но эти качества хороши только во время эксплуатационного цикла, а рециклинга они не предусматривают. И вот здесь было бы неплохо вспомнить второй документ – отчет «Гринписа» по результатам исследования сферы обращения с отходами в России. Документ свежий, апрельский, и в нем говорится, что в ближайшие 3 года в России закончится лимит полигонов, то есть нужно будет делать все новые и новые. И там же есть рекомендация для нашей страны – на законодательном уровне запретить несколько видов упаковки. В этом случае товаропроизводители должны будут ориентироваться на другие виды, удобно перерабатываемые. Это монополимеры, то есть однородные химические элементы. Это тот же полиэтилен, полистирол и другие.

Также в составе ТБО есть очень большие по массе, но не очень большие по объему составляющие – стекло, металлы. Жесть, алюминий достаточно легко отделить на сортировочных станциях с помощью, например, намагничивания. Стекло тоже достаточно легко сепарируется, но есть проблема с его дальнейшей транспортировкой. Эти затраты съедают всю прибыль, которую получают люди, занимающиеся переработкой. Эта проб­лема отчасти может быть решена за счет РОП – расширенной ответственности производителя. Это тот базовый инструмент, которым сегодня наше государство пытается регулировать сферу для достижения основных показателей, которые прописаны в Национальном проекте «Экология-2030». Я напомню, что к 2030 году из тех отходов, которые попадут на мусоросортировочные станции, 50 % должны будут перерабатываться. Для этого наша страна должна будет перейти на двухконтейнерную систему сбора мусора. Один для органики и жидких отходов, второй – для сухих.

А почему нельзя валить все в один мусорный бак, а потом разбирать на сортировочной станции, они ведь сейчас строятся при каждом полигоне?

– Ну вот представьте, что в мусорном контейнере лежит бумага, пленка, картон и кто‑то принес коробку тетрапак с недопитым молоком, несколько протухших яичек и еще что‑то подобное. Мусоровоз все это закинул в бункер, пресс-компактор сдавил и получилось, что вместо сырья у нас именно отходы, которые нужно захоранивать. Перерабатывать эту вонючую субстанцию невозможно, у нас очень мало предприятий, которые готовы брать такой материал. Да, новые крупные перерабатывающие комплексы строятся с расчетом на переработку такого мусора, но качество сырья получается кратно ниже, чем в результате переработки раздельно собранного. И если, допустим, какая‑нибудь пленка стоит сейчас в районе 40 рублей за килограмм, если собрана отдельно, то выбранная из кучи грязи – 20 рублей. И в процессе ее переработки образуется много других отходов, которые тоже нужно куда‑то девать. Например, грязная вода – экологический ущерб от нее достаточно значительный.

Я всегда привожу такой пример. Что будет, если смешать бочку меда и всего лишь одну ложку фекалий? Мы получим бочку фекалий: никто употреблять эту продукцию не захочет! То же самое с отходами.

Мы говорим о планке в 50 %, но, на мой взгляд, потенциально подлежит переработке порядка 75‑80 % ТБО.

Доходность не супер

Так за чем же дело стало? Часто говорят, что переработка мусора – это очень доходный бизнес.

– Мне кажется, это какая‑то журналистская история. Бизнес по определению должен быть прибыльным, но я бы не сказал, что переработка мусора – это какое‑то супердоходное дело. Уровень заработка приемлемый – у кого‑то больше, у кого‑то меньше. Многое зависит от внешних обстоятельств. Так, во время пандемии, в силу некоторых причин сложилась ситуация, когда килограмм картона превысил по стоимости 1 килограмм металла. При этом любой человек может выйти на улицу и собрать какое‑то количество картона. Но он весит очень мало при больших объемах. А в Волгограде нет картонажной фабрики, они есть в Новочеркасске, Воронеже, Пензе, Калуге… То есть его нужно перевезти.

Но если картон не спрессовать, то стоимость транспортировки превысит стоимость самого картона в несколько раз! Поэтому мы должны сделать так, чтобы в стандартную фуру размером 82 кубических метра поместилось не меньше 20 тонн картона. Вот тогда стоимость транспортировки будет составлять рубль или полтора на килограмм.

Добавьте сюда расходы на приобретение оборудования, машины, зарплату сотрудников…

Я занимаюсь бизнесом не только в сфере сбора и переработки отходов и могу сказать, что есть направления намного более доходные. Но этот бизнес доступен для большого количества людей, он не требует специального образования. И если человек на своем рабочем месте по найму получал 25‑30 тысяч рублей, то, зарабатывая при правильной постановке процесса 100‑150 тысяч в месяц, он конечно же будет оценивать свою деятельность как высокодоходную.

Однако нужно понимать, что некоторые виды сырья имеют очень низкую маржинальность. Часть отходов не перерабатывается не потому, что бизнес этого не может или нет технологических решений, а потому что это экономически нецелесообразно. И один из инструментов, которые сегодня направлены на решение этой проблемы, – это когда производитель тары или упаковки должен будет заплатить за переработку этой упаковки такую сумму, чтобы бизнесу стало интересно этим заниматься.

И второй момент – это, как я уже сказал, дефицит качественного сырья. И сейчас нам очень важно сформировать условия именно для производства вторсырья.

Цель должна быть достижимой

Александр Владимирович, вы сказали о двухконтейнерной системе. Но почему только два, а не больше?

– Наше правительство признает эту систему оптимальной, потому что считает невозможным вести диалог с населением для того, чтобы осуществлять более качественную сортировку. Двухконтейнерная система существует в ряде стран. Но это первый шаг. Если с населением работать достаточно эффективно, то после перехода на двухконтейнерную систему можно будет двигаться дальше.

Как ни крути, но успех мусорной реформы в первую очередь зависит от простых людей. От того, насколько они готовы раскладывать разные виды мусора по разным пакетам… Как вам кажется, это реально?

– Человек производит мусор и альтернативы тому, чтобы он разделял хотя бы органику и неорганику, просто нет. Конечно, мусоросортировочные пункты всегда будут существовать, но качество сырья будет гораздо выше, если люди станут осознанно производить сортировку.

Что касается готовности к раздельному сбору мусора, то могу привести такие данные. Лига переработчиков макулатуры сформировала отчет, в котором говорится о том, что ежегодно в стране попадает в отходы 7,8 млн тонн гофрированного картона, из которого чуть больше половины приходится на сегмент бизнеса: склады, производственные компании, магазины и так далее. Так вот процент собираемости картона от бизнеса составляет 87 %. Это очень хорошо! И это связано с тем, что бизнес достаточно хорошо мотивирован, чтобы управлять вторсырьем. А что же с другой половиной картона, который выбрасывает население? На переработку попадает не более 15 %.

То есть нужно мотивировать людей к раздельному сбору мусора. А как это сделать?

– Я вижу только экономические инструменты.

По сути, разделяя мусор, человек становится соучастником производственного процесса. И по логике он должен либо платить за вывоз мусора меньше, либо вообще освобождаться от платы.

Либо часть денег, которые будут получены как прибыль от реализации вторичного сырья, должна быть направлена на другие меры стимулирования – розыгрыши, акции, работу с детьми, программы лояльности и так далее.

А как проследить, что человек отсортировал бумагу и пластик, а его сосед, например, не сделал этого?

– Контролировать каждого человека, наверное, сложновато, но это и не нужно. Мусоровозы следуют по определенной траектории, и регоператор может изучать содержимое контейнеров и формировать определенную статистику. Сколько вторичного сырья получено, какого качества, какова его доля в общем объеме. То есть им не нужно смотреть в каждую квартиру, у них единственный объект контроля – это сам контейнер. Общаться с каждым конкретным человеком в нашей стране не получится. В некоторых европейских странах это делается, например, следующим образом. Люди покупают либо им выдают специальные мешки со штрих-кодами. Когда эти мешки попадают на сортировочные пункты, компьютер считывает код, анализирует состав на предмет соответствия-несоответствия установленным нормам. И если в мешке оказывается то, чего там не должно быть, то следующий мешок потребителю придется покупать по более высокой цене.

Но в наших условиях это не является панацеей. Для нас важно именно коллективное действие. Если даже у нас будет пара хулиганов, но основная масса населения будет дисциплинирована, этого достаточно. Если мы ставим целью, чтобы все 100 % сортировали весь мусор, то мы ставим недостижимые цели. А если рассчитываем на текущем этапе увеличить количество сортируемого мусора с 5‑7 % до 20‑30 %, то для этого нужно вовлечь в работу 50‑60 % населения, и они должны выполнять эту работу с эффектив­ностью хотя бы в 80 %.

Здесь очень важно сформировать потребительскую привычку. Это как коллективный иммунитет. Если он есть у основной массы населения – этого достаточно.

ДЛЯ СПРАВКИ

Какие товары делают из мусора?

Как правило, из отходов делают примерно то же самое. Например, из пластиковых бутылок чаще всего делают такую же тару. При этом производственная цепочка выглядит примерно так. Компании, занимающиеся сбором и переработкой, дробят сырье и поставляют производителю в виде гранул нужного размера. Это позволяет экономить средства на транспортировке и хранении.

Стекло после переработки остается стеклом, а металл – металлом, их которого можно делать самую разную продукцию.

Из автопокрышек извлекают металлический корд, измельчают в крошку. Самый простой способ дать шине вторую жизнь – залить полиуретановым клеем с красителем, получится покрытие для беговой дорожки или детской площадки.

Журналы, газеты, офисную бумагу чаще всего перерабатывают в санитарно-гигиенические средства, прежде всего туалетную бумагу. Такие предприятия есть и в Волгоградской области. Несколько компаний заняты переработкой полиэтилена, из него производят термоусадочную пленку, стрейч-пленку, тарные мешки и так далее.

Юлия Казанджан. © Фото: Кирилл Брага.